— Сэр рыцарь, здесь нет места вам. И тогда он тоже вернулся на колесницу, с которой сошел. Вскоре пробудились сэр Эктор и сэр Гавейн и поведали друг другу, какие им были видения, и оба не знали, что подумать.

— Правду сказать, — молвил сэр Эктор, — я теперь не буду знать веселья, покуда не услышу вестей от брата моего сэра Ланселота.

Так сидели они и беседовали, и вдруг показалась им рука по локоть, в рукаве из красного шелка, на руке перекинута была старая узда, а в кулаке зажата была свеча, горевшая ясным светом.

Миновала она их, прошла в дверь часовни и пропала неведомо куда.

И раздался тогда голос, произнесший:

— Рыцари, слабые верой и нетвердые духом, вот чего недостает вам, и потому не достичь вам Святого Грааля! Первым опомнился сэр Гавейн и сказал:

— Сэр Эктор, вы слышали ли эти слова?

— Да, воистину, — отвечал сэр Эктор, — я слышал все. Давайте-ка отправимся к какому-нибудь отшельнику, — сказал он, — чтобы он растолковал нам наши видения, ибо сдается мне, труды наши все напрасны.

И вот они пустились в путь и заехали в долину, и там повстречался им добрый человек на кобыле, которого приветствовали они весьма учтиво.

— Сэр, — спросил его сэр Гавейн, — не можешь ли научить нас, как найти отшельника?

— Сэр, вон там на холме живет один, но дорога туда не расчищена, так что конем туда не проехать. Потому придется вам идти на гору пешком. Там найдете вы бедный дом, а в нем живет отшельник Насьен, святейший муж в нашем краю.

На том они расстались. Едут дальше, и в долине повстречался им рыцарь во всеоружии, и он, лишь только их завидел, предложил им бой на копьях и на мечах.

— Во имя Господа, — отвечал сэр Гавейн. — Ведь с тех пор, как я покинул Камелот, меня лишь однажды вызвали на поединок.

— Быть может, сэр, — сказал сэр Эктор, — вы позволите мне сразиться с ним?

— Ну, нет, не прежде, чем я буду побит. Тогда мне не будет обидно.

И вот они приготовились к бою и сшиблись на полном скаку, так что у обоих треснули щиты и лопнули кольчуги. И сэр Гавейн получил рану в левый бок, а у того рыцаря была пробита грудь и копье вышло под лопаткой наружу. И свалились они оба с коней и, падая, поломали свои копья.

Но сэр Гавейн тотчас же поднялся, положил руку на меч и перетянул наперед щит свой. Однако все это было напрасно, ибо тот рыцарь оказался не в силах встать против него. И сказал тогда сэр Гавейн:

— Вам должно признать себя побежденным и покориться, а иначе я вас убью!

— Ах, сэр рыцарь! — тот отвечал. — Я ведь убит. И потому, ради Бога и вашего благородства, доставьте меня в какой-нибудь монастырь, дабы я мог перед смертью причаститься Святых Даров.

— Сэр, — сказал сэр Гавейн, — я не знаю поблизости ни одного святого храма.

— Сэр, посадите меня перед собой на коня, и я покажу вам дорогу.

Сэр Гавейн подсадил его в седло, а сам вспрыгнул на коня сзади, чтобы его поддерживать.

Так прибыли они в аббатство, и там их ждал сердечный прием. Сняли с рыцаря доспехи, и причастился он Святых Даров. И тогда стал просить он сэра Гавейна, чтобы он вытащил у него из тела обломок копья. А сэр Гавейн спросил его, кто он такой.

— Сэр, — тот отвечал, — я рыцарь короля Артура и состоял в братстве Круглого Стола, в котором все мы были связаны клятвой. Ты же, сэр Гавейн, убил меня. А имя мое — сэр Ивейн Отчаянный, я был сыном короля Уриенса, и я странствовал, взыскуя Святого Грааля. Пусть же простит тебя Бог, ибо в веках будут рассказывать о том, как один названый брат убил другого.

— Увы! — сказал сэр Гавейн, — почему приключилась со мною такая беда?

— Не печалься, — сказал сэр Ивейн, — раз уж выпало мне умереть этой смертью, то ведь от руки более достойной я не мог бы умереть. Вы же, когда возвратитесь ко двору, передайте поклон от меня господину моему королю Артуру и всем остальным, кто еще будет в живых. И по старому дружеству вспоминайте обо мне.

Тут заплакал сэр Гавейн, и сэр Эктор тоже.

А сэр Ивейн опять его просит вытащить из груди у него обломок копья.

Вот вырвал сэр Гавейн обломок копья своего, и в тот же миг покинула душа Ивейново тело. Похоронили его сэр Гавейн с сэром Эктором, как надлежало им похоронить королевского сына, и на камне могильном написали, как его имя и как он был убит.

А сэр Гавейн и сэр Эктор снова пустились в путь, горько сокрушаясь приключившейся с ними беде. Ехали они так, покуда не очутились у подножия поросшей лесом горы, и там привязали они коней и пешком поднялись к жилищу отшельника. Наверху (нашли они убогий дом, а рядом, под стеной часовни, маленький огород, где отшельник Насьен выращивал коренья себе в пищу, ибо иной пищи он уже долгие годы не отведывал. И, завидя странствующих рыцарей, вышел он к ним и приветствовал их, а они его.

— Любезные лорды, — он сказал, — какое приключение привело вас сюда?

Тогда ответил ему сэр Гавейн, что они прибыли говорить с ним и у него исповедаться.

— Сэр, — молвил отшельник, — я готов.

По этим их речам он уже понял, кто они такие, и решил, если сможет, дать им наставление.

Вот начал сэр Гавейн и поведал ему о своем видении, что было ему в часовне, а потом и сэр Эктор поведал ему о том, что было с ним, как уже изложено выше.

— Сэр, — сказал отшельник сэру Гавейну, — под кормушкой на цветистом лугу надо понимать Круглый Стол, а под самим лугом — смирение и кротость: они всегда живы и свежи. Ибо людям никогда не победить смирения и кротости. Оттого и был основан Круглый Стол, и рыцарское благородство дружины Круглого Стола всегда стояло так высоко, что ее никому не под силу было победить: ведь люди говорят, что братство Круглого Стола было основано на смирении и кротости. Быки же, числом в сто пятьдесят, ели из кормушки, но не паслись на лугу, ибо иначе их сердца были бы вскормлены на смирении и кротости; эти же быки были горды и все, кроме трех, черны. Под быками надо понимать рыцарей Круглого Стола, черных от греха и гордыни, ибо чернота означает отсутствие добрых дел и свойств. А те три быка, что были белы и один с черной отметиной? Два белых означают сэра Галахада и сэра Персиваля, ибо они девственны и чисты, незапятнанны, а третий, что с пятном, это сэр Борс Ганский, который лишь однажды нарушил свою девственность. Но с тех пор он так свято хранит чистоту, что ему прощены его проступки и прегрешения. А на шее у них были веревки потому, что они — три рыцаря — едины в чистоте и непорочности и не ведают гордыни. А черные быки, говорящие: «Отправимся прочь отсюда!» — это те, кто на великий праздник Пятидесятницы вызвались на подвиг во имя Святого Грааля, не покаявшись в грехах своих: им нет места на лугу кротости и смирения. И потому они отправились в далекие пустыни; это означает смерть, ибо многие из них погибнут. Они будут убивать друг друга за грехи свои, а кто останется в живых, так отощает, что диво будет смотреть. Из трех же белых быков один возвратится, а два другие — нет.

Потом говорил Насьен сэру Эктору:

— Воистину это так, что сэр Ланселот и вы сошли с одной колесницы; колесница же означает власть и могущество, от которых вы произошли. Но вы, двое рыцарей, — сказал отшельник, — странствуете в поисках того, чего вам не найти, то есть Святого Грааля, ибо он — тайная тайных Господа нашего Иисуса Христа. Но как же надлежит понять, что сэр Ланселот оказался без коня? Это он оставил свою гордыню и обратился к смирению, ибо он во весь голос возопил о пощаде и горько раскаялся, и Господь облачил его в свои одежды, которые все в узлах, то есть во власяницу, что носит он неизменно на своем теле. Осел же, на котором он едет, это тварь смирения, ведь Господь не восседал верхом ни на боевом скакуне, ни на крестьянской лошади, но лишь на осле. В сне твоем осел, на котором верхом привиделся тебе сэр Ланселот, означает кротость.

Ну, а источник, где вода уходила под ним, когда он хотел зачерпнуть ее? Когда понял он, что не может испить ее, он вернулся туда, откуда прибыл, ибо источник тот означает небесную благодать Господню, которой чем более отведает человек, тем сильнее жаждет. И потому, когда сэр Ланселот окажется подле Святого Грааля, он уже впадет в такое смирение, что почтет себя недостойным приблизиться к священному сосуду, ибо за много лет он опорочил себя смертным грехом. Но когда он опускается пред источником на колени, то зрит великие обещания Святого Грааля; за то, что он столь долго служил диаволу, будет ему кара на срок в двадцать четыре дня, ибо он двадцать четыре года пробыл слугою диавола. А вскоре затем он возвратится из этих краев в Камелот и там поведает об иных из тех приключений, что ему здесь выпадут.