— Держитесь подле меня, — сказал сэр Ланселот.

Когда же показался сэр Брюс Безжалостный, он крикнул ему так:

— Недостойный рыцарь, погубитель дам и девиц, наступил твой последний час!

Увидел сэр Брюс Безжалостный щит сэра Ланселота и тотчас же его узнал, ибо в этом походе он ехал не с корнуэльским щитом, со своим собственным. И тогда сэр Брюс повернул коня и обратился в бегство, а сэр Ланселот поскакал за ним вдогонку. Но под сэром Брюсом был столь добрый конь, что легко уносил его, по его желанию, от погони. И потому сэр Ланселот возвратился к даме Брангвейне, она же стала благодарить сэра Ланселота за его труды и учтивость. А теперь поведем мы речь о сэре Лукане-Дворецком, который по воле случая выехал как раз туда, где находился сэр Тристрам. Он подъехал к воротам не для иной причины, как только испросить себе пристанище на ночь. Спросил привратник у него его имя.

— Сэр, передайте вашему господину, что мое имя — сэр Лукан-Дворецкий, рыцарь Круглого Стола.

Привратник явился к своему хозяину, сэру Дарасу, и рассказал ему, кто просит у него ночлега.

— Ну нет, — вскричал сэр Данам, племянник сэра Дараса, — скажи ему, что здесь он не получит ночлега. Да объяви ему, что я, сэр Данам, буду драться с ним в поединке, пусть готовится к бою.

И выехал на него сэр Данам верхом, и они с копьями в руках налетели друг на друга. И вышиб сэр Лукан сэра Данама из седла и перекинул через круп его коня. Тот вскочил, убежал и скрылся в замке, а сэр Лукан поскакал за ним и много раз вызывал его, стоя перед воротами.

И тогда сказал сэр Динадан сэру Тристраму:

— По-моему, позорно смотреть, как подвергается бесчестью кузен нашего хозяина.

— Повремените, — отвечал сэр Тристрам, — и я поправлю дело.

Но сэр Динадан вскочил на коня и выехал против сэра Лукана, и сэр Лукан пробил ему копьем бедро и поскакал оттуда прочь. Разгневался сэр Тристрам за рану сэра Динадана и погнался за ним, желая ему отомстить. В недолгом времени поравнялся он с сэром Луканом, окликнул его, тот повернул коня, и сшиблись они с разгону. И сэр Тристрам жестоко поранил сэра Лукана и выбил его из седла на землю.

В это время явился туда сэр Ивейн, учтивый рыцарь, и, видя увечье сэра Лукана, вызвал сэра Тристрама на поединок.

— Любезный рыцарь, — отвечал сэр Тристрам, — прошу вас только, назовите мне ваше имя.

— Сэр рыцарь, да будет вам известно, что мое имя — сэр Ивейн, сын короля Уриенса.

— А, — сказал сэр Тристрам, — вами я, будь моя воля, не стал бы сражаться никогда.

— Нет, сэр, нет вашей воли, — отвечал сэр Ивейн, — это я вызываю вас на поединок.

Видит сэр Тристрам, что тут уж ничего не поделаешь, и тогда он пустил на него коня и сбросил сэра Ивейна на землю и сильно его поранил. И с тем ускакал обратно в дом сэра Дараса.

Когда сэр Данам узнал о том, что сэр Тристрам только ранил сэра Лукана, он хотел поскакать туда и его добить. Но сэр Тристрам не допустил того. А сэр Ивейн повелел устроить конную повозку и отвез сэра Лукана в Ганский монастырь. Там поблизости был замок, называвшийся Ганским замком, и принадлежал тот замок сэру Блеоберису. И там сэр Ланселот назначил встречу всем своим товарищам, выехавшим вместе с ним на поиски сэра Тристрама.

Сэр же Тристрам возвратился к сэру Дарасу, а в это время туда явилась девица, и она рассказала сэру Дарасу, что трое его сыновей убиты на турнире, а двое жестоко изувечены, так что никогда уже не в силах будут сесть на коней, и все это сделал доблестный рыцарь с черным щитом — тот самый, кому присуждено первенство на турнире.

А потом явился еще некто и сообщил сэру Дарасу, что этот самый рыцарь с черным щитом находится сейчас у него в доме. Тогда сэр Дарас вошел в покой сэра Тристрама, там он нашел его щит и показал его девице.

— Ах, сэр, — сказала девица, — это и есть тот самый рыцарь, что убил трех ваших сыновей.

И тогда без промедления сэр Дарас заключил сэра Тристрама, сэра Паломида и сэра Динадана в крепкую темницу, и там сэр Тристрам едва не умер от тяжелой болезни.

В темнице сэр Паломид каждый день клял сэра Тристрама по старой вражде, сэр же Тристрам неизменно отвечал ему любезно и малословно. Но когда сэр Паломид увидел, что сэр Тристрам жестоко занемог, он исполнился к нему состраданием и утешал и подбадривал как только мог.

А потом, как повествует Французская Книга, к сэру Дарасу приехали сорок рыцарей — его родичей, и они хотели убить сэра Тристрама и его товарищей, однако сэр Дарас не допустил того, но оставил их в заточении, и были у них и пища и питье.

Так терпел там сэр Тристрам великие страдания, ибо его одолела болезнь, а это — величайшее бедствие, какое только может выпасть на долю узнику. Ибо покуда узник сохраняет здоровье в своем теле, он может терпеть заточенье с помощью Божией и в надежде на благополучное вызволение, но когда недуг охватывает тело узника, тут уже может узник сказать, что счастье ему окончательно изменило, тут уже остается ему лишь плакать и стенать. Так и было с сэром Тристрам ом, когда ею свалила в темнице болезнь, ибо он погрузился в столь глубокую печаль, что едва не лишил себя жизни.

* VI *

Теперь оставляем мы сэра Тристрама, сэра Динадана в заточении и поведем речь о других рыцарях, что разъехались во все концы страны на поиски сэра Тристрама.

Из них иные заехали в Корнуэлл, и случилось так, что сэр Гахерис, племянник короля Артура, прибыл к королю Марку. И был он там радушно принят, сидел за королевским столом, угощался с королевского блюда. Вот спрашивает гостя король Марк, какие новости в королевстве Логрском.

— Сэр, — отвечал сэр Гахерис, — король правит как благородный рыцарь, и недавно был у нас большой турнир, какому равного не видывал еще я в королевстве Логрском, и на тот турнир собралось все славнейшее рыцарство. Но один рыцарь там был, которуч во все туи дня отличался изо всех. У него был черный щит, и, с каким бы рыцарем он ни схватился, всякого одолевал и всех превзошел.

— Должно быть, — сказал король Марк, — это был сэр Ланселот или же сэр Паломид, язычник.

— Нет, сэр, — отвечал сэр Гахерис, — ибо они двое принадлежали к другой стороне и выступали против рыцаря с черным щитом.

— Ну, тогда это сэр Тристрам Лионский, — сказал король.

И с тем он повесил низко голову и в душе своей устрашился того, что сэр Тристрам завоевал себе такую славу в королевстве Логрском и стал могущественнее его.

Так был радушно принят сэр Гахерис королем Марком и королевой. Прекрасная Изольда радовалась его словам, ибо из рассказа его она сразу поняла, что речь шла о сэре Тристраме.

А вскоре король устроил богатое празднество. И на празднество приехал туда сэр Ивейн, сын короля Уриенса (некоторые звали его сэр Ивейн Белорукий). Прибыв туда, сэр Ивейн объявил, что вызывает на бой всех рыцарей Корнуэлла. И ужасно разгневался тогда король, что нет у него рыцарей, чтобы принять Ивейнов вызов.

Но тут выскочил вперед сэр Андрет, племянник короля Марка, и сказал:

— Я померюсь силами с сэром Ивейном.

И он пошел, облачился в крепчайшие доспехи и выбрал себе самого лучшего коня. Сшиблись сэр Ивейн с сэром Андретом, и сэр Андрет с такой силой рухнул на землю, что лишился чувств. Тогда огбрчился и разгневался король Марк безмерно, что нет у него рыцаря, чтобы отомстить за его племянника сэра Андрета. Он призвал к себе сэра Динаса-Сенешаля и просил его ради него, короля, взять на себя поединок с сэром Ивейном.

— Сэр, — отвечал сэр Динас, — не по душе мне сражаться с рыцарями Круглого Стола.

— И все же ради меня, прошу вас, возьмитесь за копье.

Вот изготовился сэр Динас к поединку, и сшиблись они, выставив тяжелые копья. И сэр Динас был повержен наземь, и конь и всадник, и сильно разбился. Ну и рассвирепел же тут король Марк!

— Увы! — вскричал он. — Неужто ни одного рыцаря не найдется у меня, чтобы сразиться вон с тем рыцарем?